Начальник обороны Охотского района Сибирской добровольческой дружины – капитан Борис Михайлович Михайловский

Рунёв Андрей Олегович Старший лаборант отдела истории и арктических исследований, Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН 677000, Россия, республика Саха (якутия), г. Якутск, ул. Курашова, 43, кв. 198 Runev Andrei Olegovich Senior Laboratory Assistant of the Department of History and Arctic Research, Institute of Humanitarian Studies and Problems of Small Peoples of the North SB RAS 677000, Russia, Republic of Sakha (Yakutia), Yakutsk, Kurashova str., 43, sq. 198 andrederune@inbox.ru

Михайловский Борис Михайлович родился в 1890 г., в селе Черный Ануй Бийского уезда Алтайской губернии, в семье врача.^[20] По одним сведениям национальность Михайловского — еврей.^[7] По другим имеет польское происхождение. ^{[13, c. 374 - 375]}

В 1912 г. окончил агрономическое отделение Томского политехникума, а после служил землеустроителем.^{[15, с. 573]} Юзефович Л. О. упомянул, что Михайловский является «однокашником» А. Н. Пепеляева по кадетскому корпусу.^{[20, с. 30]} Ему вторит историк Н. С. Ларьков, который ссылается на С. П. Звягина. Однако среди выпускников «Первого Сибирского Императора Александра I кадетского корпуса», который окончил А. Н. Пепеляев в 1908 г. Михайловский не значится.^[12] Несомненно, что Михайловский с Пепеляевым был знаком еще до революции. Но знакомство состоится лишь после начала первой мировой войны, которую Михайловский встретил землеустроителем в Кузнецком уезде Томской Губернии. В Томск, записавшись добровольцем, его направляют в 42–й сибирский полк под командованием полковника Щуцкого.

Здесь, в 42–й сибирском стрелковом полку, командир конного разведывательного подразделения подпоручик А. Н. Пепеляевым, становится начальником Михайловского.^{[15, с. 573]} Также в этом полку служили и другие офицеры Сибирской дружины: начальник снабжения дружины подпоручик Шнаперман Н. Ф., и делопроизводитель Катанаев А. А., начальник транспорта дружины.^[27] О службе в полку и участие в военных действиях известно немногое. До 1915 г. был на фронте в составе полка, затем получил ранение и отправлен в г. Иркутск, где помимо лечения, оканчивает Иркутское военное училище и получает чин поручика.^{[15, с. 573]}

Врачи признали Михайловского годным к нестроевой службе, и в 1916 г. после курса лечения служил в 39–ом сибирском стрелковом полку, который участвовал в операции польский мешок (потеря Польши) 15.07.1915 — 02.09.1915 и во 2-ом сражение под Марашештами (Румынский фронт) 19.08.1917 — 22.08.1917^[8], на должность полкового адъютанта.

Вскоре после февральской революции, Михайловского откомандировали в распоряжение Томского губернского земельного комитета. До установления Советской власти занимался формирование новых волостных земельных органов, а с ее приходом лишился работы. Устроился лектором по агрономии томским кооператорам и параллельно стал возглавлять одну их офицерских подпольных организаций^[20], которая насчитывала в своих рядах до 800 офицеров и считалась наиболее крупной в Томске. По своим политическим взгляда организация Михайловского была эсерского толка, а сам начальник был членом партии эсеров. И уже тогда Михайловского считали соратником Пепеляева, поскольку и самого генерала, если не приписывали к эсерам, то уличали в симпатии к партии социал-революционеров.^{[4, c. 160]}

Первая власть советов в Томске, установленная 6 (19 декабря) 1917 г., была распущена в мае 1918 г. после выступления чехословацкого корпуса. Михайловский служил Томским уездным комиссаром, но упразднение комиссариатов постановлением Совета министров Российского правительства вместо должности губернского комиссара, ввело должность управляющего губернией, которое занял поручик Михайловский как временно-исполняющий обязанности, а в январе 1919 г. был утвержден управляющим Томской губернии Верховным правителем России А. В. Колчаком и в феврале получил чин капитана. В это время на территории Кузбасса началось активное партизанское движение красных, подогретое недовольством населения политикой Колчака.

В мае 1919 г. сочувствующие красным крестьяне поднимают вооруженное восстание. В ответ колчаковское правительство и Михайловский командирует несколько отрядов, среди которых был отряд капитана Сурова. Будущий начальник партизанского отряда Майского и Амгинского районов сыграл ключевую роль в подавлении восстания и был обвинен редактором томской газеты «Сибирская жизнь» А. В. Адрианов в бесчинствах отряда Сурова. Министр внутренних дел В. Н. Пепеляев, озабоченный растущим недовольством вокруг Сурова, 24 июня 1919 г. поручил управляющего томской губернии Михайловского собрать и сообщить сведения о Сурове. Через два дня подготовленный доклад Михайловским о деятельности Сурова во время восстания Мариинского уезда был у министра на руках.^{[6, с. 188]}

В своем докладе Михайловский охарактеризовал как Сурова, так и его действия с положительной стороны. В. Н. Пепеляев был удовлетворен проделанной работе, а Михайловский остался на должности управляющего Томской губернии до самого падения власти адмирала Колчака, то есть до декабря 1919 г.^{[10, с. 156]}

После падения правительства Колчака 1-ая сибирская армия начинает распадаться, ее отдельные части переходят на сторону большевиков, а в Томске началась паника. Вследствие чего, приказом от 16 декабря 1919 г. А. Н. Пепеляева начинает эвакуацию оставшихся лояльных частей из Томска. И 17 декабря 1919 г. Пепеляев с остатками армии в количестве 400 человек покидает город поездом. Другая группа белогвардейцев, в которой находились отряд особого назначения во главе с управляющим Томской губернией Б. М. Михайловским и капитаном В. А. Суровым, унтер-офицерская школа во главе с полковником Н. Ф. Шнаперманом^{[11, c. 226–227]}, также покинули мятежный город самостоятельно на лошадях по Иркутскому тракту. Вскоре в начале 1920 г. отряд особого назначения Томской губернии капитана Михайловского вместе и генерал А. Н. Пепеляев соединились с 3-м Барнаульским полком. С боями и болезнями, но сохраняя дисциплину и единоначалие, остатки Сибирской армии отступали несколько тысяч километров по рекам Енисей, Ангара, Илим, Лена и по льду через Байкал.^{[11, c. 238]} В Забайкалье армия Пепеляева окончательно расформировалась. Часть офицеров выехала в Харбин, бывший управляющий Томской губернии же здесь, находясь в эмиграции, работал сначала грузчиком, а потом чертёжником.^{[15, с. 573]}

После визита якутских представителей, которые сумели убедить генерала, что Якутская область охвачена антибольшевистским восстанием и повстанцам необходимо грамотное военное руководство, А. Н. Пепеляев летом 1922 г. занялся организацией дружиной, активно привлекая добровольцев преимущественно из числа своих бывших соратников и подчиненных из Средне-Сибирского корпуса. Активно в деле организации «Милицией северной области»^{[2, c. 309–314]} Пепеляеву помогали полковник Шнаперман, поручик Малышев и капитан Михайловский, осуществлявший вербовку во Владивостоке.^{[21, с. 30]}

Мотивы, подувшие Михайловского присоединиться к этому походу, нам не известны. Может это продиктовано бедственным положением русских эмигрантов, в первую очередь белогвардейских солдат и офицеров, или желанием навести порядок в России, вернувшись на Родину?

После высадки в порте Аяне Михайловский остался в городе дожидался второго пополнения в лице генерал-майора Вишневского, высадившегося в г. Охотске в начале октября. Затем его, капитана Герасимова и штабс-капитана Рассолова откомандировали с группой офицеров и солдат в качестве караульной команды в город Охотск 6 октября 1922 г.^{[24, л. 192]}

Что представлял Охотск? Это небольшой порт, где в конце 1910-ых гг. проживали около 280 русских и 650 лиц прочих народностей.^[16] Имелась радиотелеграфная линия Якутск–Охотск, которая устанавливала связь с Якутском, Иркутском, Приморьем, Приамурьем и Чукоткой. В Охотске промышляли иностранные фирмы: американская «Олаф Свенсон», английская «Гудзон бей» и японская «Нихон Моохи». Эти компании часто приводят как основных спонсоров всех «белобандитов» района в целом, спонсоров «пепеляевщины» в частности. Торговля бартерная: в обмен на пушнину выменивались товары первой необходимости, так как проблема снабжения районов Чукотки и Камчатки в государственном порядке существовала до 1930-ых гг. Суровое Охотское море покрывалось льдом, что не позволяло вести постоянное мореходство, а лишь сезонную навигацию. Кроме того, в районе Охотска имелись богатые месторождения золота. Таким образом, Охотск, будучи небольшим городком, имел важное экономическое значение для региона. Здесь же имелись склады якутского купца Никифорова, набитые пушниной. И вокруг этих складов, по мнению советских и современных исследователей, развернулось противостояние. За 5 лет гражданской войны в России власть в Охотске переходила из рук в руки 3 раза. До прихода дружины Пепеляева в Охотск, в городе хозяевами себя чувствовали бочкаревцы в лицах комендантов полковника Божакова и сменивший его старшины Лесникова. Бочкаревцы, в виду своего пренебрежения к населению, не пользовались популярностью у него, по этим же причинам и пепеляевцы скептически относились к их присутствию. Генерал Вишневский, получая известия о безобразиях, творимых бочкаревцами, поспешил избавиться от остатков «людей авантюрного типа, вызывавшие неудовольствие у населения, ибо легли на него тяжким бременем».^{[3, с. 24]} Под тяжким бременем понимаются поборы, введенные бочкаревцами. Поэтому необходимо было исправить положение, которое в противном случае могло навредить репутации сибирской дружины. Дружинники относились скептически к остаткам бочкаревских сил. Такое отношение впрочем, было взаимным. Внешнее проявление было выражено тем, что после введения в обращении к званию слова «брат» (брат генерал, брат капитан и пр.), бочкаревцы намеренно стали шутить, что от «брата» к «товарищу» не далеко. «Большая договоренность и взаимное недоверие» – так описал взаимоотношение между остатками сил Бочкарева и представителями сибирской добровольческой дружины штабс-капитан Рассолов. ^{[23, л. 4о]}

Подбор кандидата на должность начальника городского гарнизона, по-видимому, был обусловлен тем, что Михайловский имел достаточный опыт в административном управлении как бывший управляющий Томской губернии. К выполнению своих обязанностей капитан Михайловский приступил с 17 октября 1922 г., когда отрядом из 45 офицеров и солдат прибыл в город Охотск.^{[3, с. 24]}

Генерал-майор Вишневский уделял достаточно пристальное внимание положению Охотска. Он считал необходимым создать постоянный орган управления, в котором, кроме особо уполномоченного ВЯОНУ и начальника охотского управления, назначенного правительством Приамурского Земского края, должен присутствовать военный представитель дружины в лице начальника гарнизона.^{[3, с. 24]} По мнению Вишневского такая форма отвечала требованиям сложившиеся ситуации и способствовала эффективному взаимодействию между органами гражданского управления и представителями дружины, соблюдая баланс между ВЯОНУ и Приамурским правительством. Кроме экономического и политического значения, Охотск имел и социальное значение. Позже в своих воспоминаниях Г. Грачев укажет, что Охотск лучше связан с Якутском и взаимная информация у них была. ^[5]

Исходя из вышесказанного, а также, чтобы не допустить паники среди промышленников и населения, Охотск и Аян циркуляром № 504 от 7 октября 1922 г. были объявлены тыловым районом, хотя изначально полагалось сделать прифронтовым. Своему назначению на должность начальника гарнизона города Охотска капитан Михайловский также обязан генерал-майору Вишневскому, который на тот момент являлся начальником военного тылового района побережья Аян — Охотск. Как сообщает Грачев, помимо полномочий начальника гарнизона, с согласия Куликовского, не поставив в известие генерал – лейтенанта Пепелява, капитан Михайловский получил право осуществлять контроль над действиями гражданских управлений. Кроме того генерал Вишневский обязал его организовать высшую власть в Охотском районе.^{[3, с. 24]}

На начальника гарнизона города Охотска генерал Вишневский возложил следующие задачи:

1. Ликвидировать гарнизон, состоявший из остатков отряда есаула Бочкарева. Членов отряда войскового старшины Лесникова, направлены в Аян к генералу Вишневскому, где им представлялась возможность продолжить борьбу или отправляли во Владивосток к начальнику штаба Земской рати Приамурского земского края.

2. Организовать несение охранной и гарнизонной службы, пополнить гарнизона добровольцами, исполнение всех последующих задач, поставленных генералом Вишневским оперативного, военно-административного и административного характера и, по возможности — создание интендантства для экспедиции отряда.

3. В случаях, которые затрагивают интересы добровольческих дружины, начальник гарнизона вместе с представителями гражданского управления положено решать вопросы в сфере гражданского управления. ^{[3, с. 24]}

Расклад политических сил в Охотске начал меняться после ликвидации Дальневосточной республики. Форма правления в городе, куда входил Соколов как представитель уже несуществующего Приамурского правительства, перестала быть актуальной. Поэтому приказом командующего дружиной от 10 января 1923 г. капитан Михайловский назначается начальником обороны Охотского района и становиться уполномоченным генерала Пепеляева при ВЯОНУ с правом решающего голоса по всем вопросам военным, а равно и финансовым, при взыскании и расходование средств на снабжение, и довольствование дружины.^{[23, л. 87]}

Областники одобрили переход Охотска под власть Михайловского на заседание Временного якутского областного управления, проведенное 5 – 6 февраля 1923 г., где присутствовали заместитель председателя ВЯОНУ Афанасьев, его члены Палов и Софронов, а также Михайловский с офицерами. В протоколе заседания зафиксировали следующее решение: «Приведя ряд причин, которое осложнят положение, если власть перейдет ВЯОНУ (населением в основном камчадалы и русские…) до организации самостоятельного государственного образования, заседание РЕШИЛО: Сохранить фактическое положение и оставить все дело управления районом на охотском побережье в руках представителя генерал лейтенанта Пепеляева и являющимся здесь начальником обороны капитана Б. М. Михайловского».^{[26, л. 85]} Таким образом, областники легализировали фактическую власть дружины в районе. Эта уступка стала возможна, вероятно, после Амгинской операции, которая подняла авторитет дружины.

В дальнейшем, как утверждает советская сторона в своем постановлении военного трибунала 5-ой армии, в декабре 1922 г., деятельность капитана Михайлосвкого свелась к самоуправству. Выражением его политики стало овладение промышленными и производственными предприятиями края, имевшие государственное значение. Сдача захваченных приисков по договору представителям американской приисковой корпорации «Чарли Мори». Кроме того Михайловский принял в свое распоряжение все находившееся в ведении уже бывшего начальника Охотского района Соколова и представителей Якутского управления имущество и, через реализации его в иностранных фирмах, снабжал сибирскую добровольческую дружину и отряд генерала Ракитина продовольствием и обмундированием. Взяв на себя гражданское управление Охотским районом, Михайловский не подчинился распоряжению Пепеляева о передаче гражданской власти представителю управляющего Якутской областью и в целях удержания района в своем подчинении прибег к созыву съезда местных жителей, долженствовавшего установить самостоятельное управление Охотским районом.^{[13, с.372]}

Таким образом, генерал Пепеляев расширил полномочия начальника Охотского гарнизона, повысив его в должности до начальника обороны Охотского района. Поэтому кажется сомнительным утверждение, что командующий дружинной мог не знать о делах Михайловского в городе.

С другой стороны, показания штабс-капитана Рассолова свидетельствуют, что капитан Михайловский действительно предпринял попытку создать независимый от «областников» орган управления в Охотске. Штабс-капитан Рассолов входил в отряд капитана Герасимова, которого приказом от 13 февраля 1923 под номером 47 генерал-лейтенант Пепеляев и капитан Михайловский назначили начальником вооруженных сил Северных округов. В задачу экспедиции капитана Герасимова ставилось пройти путь от Оямикона и Момы через Верхоянск к Аллаиху, установить связь с повстанцами и партизанами, объединить и координировать их. Кроме того, от капитана Михайловского поступил устный приказ. В Оямиконе и Моме капитан Герасимов должен собрать сход, на котором выберут и отправят делегатов на Охотский учредительный съезд.^{[23, л. 4–5]}

Впоследствии, поставленные задачи капитаном Герасимовым не были выполнены. Разрозненные партизанские отряды не подчинились дружине, вследствие отсутствия у них единоначалия. Что касается организации Охотского учредительного съезда, то согласно советской стороне, попытку установить самостоятельное управление Охотским районом сорвал полковник Худояров, организовав восстание. Результатом стало высылка Михайловского и его помощника ротмистра Нудатова из г. Охотска. Впоследствии Михайловский возвращен на должность с помощью генерала Ракитина. ^{[2, с. 311]} Со стороны Пепеляевцев данное восстание нигде не упоминается, имеются лишь сведения, указанные Стродом, что бандит Яныгин совершил небольшой переворот в Охотске с помощью бочкаревцев и бывших солдат из армии Коробейникова. Г. Грачев, как лицо, явно недолюбливающее начальника Охотского гарнизона, в начале мая 1923 г. лишь драматично упоминал какое-то интриганство в Охотске и хаос.^[5]

В хаосе нет ничего удивительного. Борьба была практически окончена, дружина разбита и обескровлена, а местному населению стал ясен исход. В показаниях штабс-капитана Рассолова так же нет сведений, которые указывали, что съезд не состоялся из-за «восстания полковника Худоярова». Оямикон, рассказывает Рассолов, был полностью под влияние агитаторов ВЯОНУ и представителей не выслал. Наслег Тарым-Юраг направил своего представителя Дмитрия Ивановича Кривошапкина, который по возвращению со съезда был «случайно» убит часовым оямиконского областного управления Петром Арбатским. Обыватели же считают, что убийство совершенно намерено. Так же помимо противодействия «областников», оба задания капитан Герасимов не сумел выполнить в силу нехватки продовольствия – одной из главных проблем экспедиции А. Н. Пепеляева.^{[23, л. 4–5]}

Идея сделать Охотск обособленным от областного управления принадлежит не капитану Михайловскому, а генералу Вишневскому – начальнику тыла. В циркуляре №504 от 7 октября 1922 г. были приняты первые шаги в этом направлении, когда начальнику Охотского гарнизона наделили правом вмешиваться в гражданское управление, если это затрагивало интересы дружины. Попытка учредить съезд – продолжение этой политики. Особенно после падения Владивостока. генерал Вишневский обращал внимание на серьезное положение Охотска. На его взгляд, ВЯОНУ было оторвано от Охотска. Еще в январе 1923 г. помощник командующего предлагал откомандировать своего представителя с особыми полномочиями на помощь капитану Михайловскому, так как последний в виду сложившихся обстоятельств не справлялся с обширными задачами. По словам Вишневского, генерал А. Н. Пепеляев только после ухудшения положения сибирской дружины, вызванные рядом поражений, включая потерю Амги, и ее отступления в Порт Аян, где продовольствия не хватало, начал осознавать положение и отправил Е. К.Вишневского в Охотск.^{[3, с. 50]}

Стоит отметить, что пепеляевцы скептически относились как к солдатам областного управления, так и к самому управлению. Штабс-капитан Рассолов оценивал ВЯОНУ как организацию неспособную к активным действиям, в которую не верят даже собственные солдаты, а служат ей исключительно из-за хорошего жалования. Строд считал, что у Куликовского и областников изначально были разные цели: первый стремился овладеть Якутском, в то время как ВЯОНУ просто хотела зарабатывать на вывозе Пушнине, а занятый дружиной Охотск мешал торговле.

Несмотря на явные противоречия межу ВЯОНУ и дружиной, которые проявлялись с каждым днем все сильней, особенно на фронте, Михайловский, согласно кассовой книге ВЯОНУ за 1923 г., как начальник управления и охотского военного района делал переводы ценными бумагами и денежными средствами в пользу областного управления. С февраля по апрель 1923 г. от имени Михайлосвкого, в пользу ВЯОНУ, было переведено денежных средств на сумму 5406 руб. Частью золотым рублем, частью ценными бумагами. Но 13 апреля 1923 г. в книге подчеркивается, что Михайловский «отказался» платить.^{[25, л. 1–5о]} Вероятно, из-за предпринятой попытки захватить власть в Охотске остатками сил корнета Корабейникова и есаула Бочкарева под предводительством Яныгина. Конкретная дата не указывается, сообщается лишь, что однажды ночью Яныгин разоружил гарнизон Охотска и захватил власть. Но вскоре до Охотска дошли слухи, что пепеляевцы возвращаются из-под Якутска после утраты Амги в марте 1923 г. Известия о возвращении дружины не позволили Яныгину разграбить город, и он поспешил ретироваться обратно в Булгино откуда и пришел, попутно возвращая оружие пепеляевцам, поскольку справедливо боялся ответных действий со стороны генерала.^{[18, с. 186–187]}

Поражение дружины в Сасыл-Сысыы окончательно расстроили шаткие отношения с ВЯОНУ, начались конфликты. ВЯОНУ поспешило поскорее откреститься от проваленного похода Пепеляева. Об ухудшении этих отношений имеются свидетельства, как со стороны дружины, так и со стороны областников. Лидер якутских повстанцев С. Т. Новгородов в своем воззвании обвиняет начальника обороны Охотского района и часть русских офицеров – монархистов в конфронтации с ВЯОНУ. В результате капитан Б. М. Михайловский, старшина П. П. Шулепов, ротмистр В. П. Николаев приговорили к расстрелу 15 якутов, в том числе членов ВЯОНУ А. С. Ефимова и его самого за сдачу красным без боя г. Верхоянска и хищение ценной пушнины.^{[1, с. 838]}

В этой истории с «расстрелами» имеются много противоречий. Михайловский по своим политическим взглядам был эсером, а ротмистр Николаев являлся офицером отряда Бочкарева. Отношения между бочкаревцами и пепеляевцами не характеризовались как доверительные. Кроме того в письме некого Ивана Павлова сообщается, что некий бочкаревский офицер Николаев попытался арестовать его как государственного преступника. Бочкаревцы ставили в вину Павлову, что тот имел отношение к делу Ханыгина (Хапилина), сдачи Верхоянска красным, увозя при этом пушнину. На этом основании, по словам самого Ивана Павлова, бочкаревцы признали в нем государственного преступника и выписали приказ о расстреле.^{[24, л. 27-28]} В этом письме нет упоминания о Михайловском или дружине, только о преследовании бочкаревцев. Таким образом, о «расстрелянных» говорит только Новгородов без деталей и фактов. Говорится лишь о готовящейся карательной операции, а ей руководит какой-то капитан, имя которого Новгородов забыл. Что касается самого воззвания Новгородова, то оно представляет собой агитку направленной против сибирской добровольческой дружины, где лидер повстанчества жалуется на Пепеляева, Вишневского и Ракитина, что Михайловский подвинул ВЯОНУ, узурпировал власть в Охотске, на капитана Герасимова, который вел следствии в отношении убитого представителя Кривошапкина, на надзор. Нарратив Новгородова укладывается в тезис Строда, который тот сформировал следующим образом: «Якутское народное областное управление, получив первые вести о неудачах дружины под Якутском, начало открещиваться от пепеляевцев, заявляя, что в Якутию никто их не звал. Оно поторопилось наладить связи с якутской общественностью, сотрудничавшей с Советской властью, рассчитывая, что это в будущем поможет оправдаться за свои контрреволюционные делишки».^{[18, с. 187]} Это нашло свое отражение в письме Новгородова в следующих строках: «Теперь же на сцену явились генерал Пепеляев, Вишневский, Ракитин, которые по слухам подчиняются ВЯОНУ...»^{[22, л. 29]}

На воззваниях агрессивные нападки ВЯОНУ в отношении дружины не ограничились. В мае 1923 г. три раза на штабс-капитана Рассолова выходили представители якутского партизанского отряда Оямикона, требующие сдать полученную пушнину в пользу областного правления и идти «на все четыре стороны», в противном случае грозились нести ответственность перед областниками.^{[23, л. 4о]} На открытое силовое противостояние областники не решились. В целом притязании ВЯОНУ заключалось на обиде, что они остались на вторых ролях, им мешали сбывать пушнину. Недовольные этими обстоятельствами, областники начали чинить препятствия дружине и настраивать местное население против «пришлых».

В начале апреля возвратился генерал Ракитин с остатками своего отряда,^{[18, с. 186]} который не незадолго до возвращения был распущен и насчитывал 30 русских добровольцев.^{[22, л. 17]} Эти остатки способствовали, дальнейшей деморализации гарнизона и образовании трех сторон в лице Михайловского, Худоярова и Ракитина, между которыми развернулась борьба за овладением складов купца Никифорова с пушниной. К сожалению, нет сведений, которые детально раскрывали этот конфликт. Строд лишь упоминал, что Ракитин держал вооруженный нейтралитет между Худояровым и Михайловским.

26 апреля в сторону Охотска из Владивостока отправился экспедиционный отряд красноармейцев С. С. Востерцова с целью ликвидировать остатки дружины, расположенных в Аяне и Охотске. Первой целью Вострецова стал Охостк, захват, ставший приоритетом из-за радиостанции Охотска, по которой дружина перехватывала телеграммы из Владивостока. Позже их красные найдут в охотском штабе дружины.^{[19, с. 44]} Остатки дружины покинуть Охотск не имели возможность в силу сезона г., при самых лучших обстоятельствах, дружина могла рассчитывать на эвакуацию только в конце июня. Поэтому Михайловскому и Ракитину оставалось ждать либо прихода иностранных торговых шхун, либо прихода красных. Красные пришли раньше. Десант Вострецова высадился 4 июня 1923 г. и нацелился на Охотский гарнизон. Подобравшись ранним утром 5 июня к штабу дружины, Вострецов овладел им. Незадолго до операции Вострецов перехватил посыльного унтер-офицера, который передал сведения о гарнизоне. Однако обойтись без потерь Вострецову не удалось, на улице началась перестрелка из-за поднятой тревоги. Очаги сопротивления дружины в городе находились за рекой Кухтуй, где располагались офицерские дома и солдатская казарма. Добровольцы, обороняющие казарменное расположение, оказали сильное сопротивление, атака красных захлебнулась, убиты командир батальона, командир взвода и несколько красноармейцев. И только после того, как Вострецов приказал закидать казарму гранатами, сопротивление было подавлено, а выжившие пепеляевцы сложили оружие. Среди обороняющихся в казарменном здании были капитан Михайловский, и Соколов. Второй очаг сопротивления, находившейся в одном из офицерских домов, продолжал отстреливаться. И снова красные, захлебнувшись в атаке. Потеряв еще одного командира взвода, командира отделения и несколько красноармейцев, Вострецов решил послать парламентеров, которые убедили офицеров сложить оружие.^{[19, с. 44]} В плен попало 78 человек Ракитинцев, включая капитана Михайловского, а также полковника Варгасова.^{[11, с. 279]}

Сразу после Охотска Вострецов отправился за генералом Ракитиным, который по официальной версии застрелился, став последним погибшим генералом гражданской войны в России. В Аяне 17 июня Вострецов без кровопролития склонил командующего дружиной сдаться. Немаловажную роль в этих переговорах сыграл плененный полковник Варгасов, сообщивший генералу Пепеляеява о падении Охотска. На этом история Якутского похода Сибирской добровольческой дружиной была окончена. Ее участников ждал военный трибунал в г. Чите, который в январе 1924

В январе 1924 г. суд военного трибунала в г. Чита, который осудил главных лиц дружины по 1 части статьи 58 УК РСФСР. Капитана Михайловского приговорили к расстрелу.

Но приговор был заменен на 10 летний срок тюремного заключения в Александровском централе г. Иркутска. Некоторым сведениям в 1925 г. Михайловский отбывал наказание в г. Чите, откуда писал письма А. Н. Пепеляеву.^{[11, с. 279]} Но в сентябре 1926 г. в связи с ухудшением состояния здоровья, вызванный туберкулезом, освобожден досрочно. Вместе с женой, Михайловской Викторией Апполинаровной, он перебрался в Читу, вернувшись к профессии землеустроителя.^[7] Спустя 9 месяцев, Михайловского снова задержали.

В июне 1927 г., на основании нескольких доносов, коллегия ОГПУ СССР приговорил Михайловского к 10 годам трудовых лагерей по статье 58-10 УК РСФСР. Предположительно сослали Михайловского в Соловецкий лагерь особого назначения, расположенный на территории Соловецких островов Архангельской области.^[17] После окончания срока в «Соловках» вернулся в Читу. Дальнейшая его судьба неизвестна, предположительно репрессирован во время чисток 1937–1938 гг. В 1989 г. Михайловского полностью реабилитировали прокуратурой Читинской области.^[7]

Таким образом, была рассмотрена роль и участие капитана Михайловского в Гражданской войне и в Якутском походе. Стоит отметить, что как руководитель Томской губернии во время правления Колчака и начальник Охотского района Михайловский получил неоднозначную оценку.

Как управляющего Томской губернии его охарактеризовали милитаристом, порождением первой мировой и гражданской войн, который не боялся подавлять выступления и проводить карательные операции. В гражданском управлении его отличал авторитарный подход, а сам он был чужд к демократии. Своим конфликтным характером, он принес больше вреда, нежели пользы.^[6] Подобная оценка упускает контекст времени: демократия в армии и в военное время невозможна, что продемонстрировал печальный опыт введения временным правительством России приказа №1 о демократизации армии. Михайловским в этом отношении больше пытался установить порядок, без которого невозможно функционирование государственных образований: «в губернии невежество и невоспитанность народа, полное отсутствие понятия о гражданской дисциплине. Революция разрушила все разумное. Однако мы сумеем твердой рукой навести порядок».^[9] Другие авторы напротив подчеркивает, что, несмотря, на жесткое управление, он своими действиями боролся против произвола тех же карательных отрядов капитана Сурова, который в августе 1919 г. неправомерно арестовал членов Мариинской земской уездной управы. После комиссионного разбирательства, организованной Михайловским, члены уездной земской управы были освобождены из-под ареста.^{[15, с. 293]}

В Якутском походе Генерала Пепеляева, Михайловский, как и остальная дружина, оказался в сложных условиях, когда борьба В Якутии фактически была закончена. Современники этих событий оценивали деятельность капитана Михайловского крайне негативно. Один из лидеров якутского повстанчества Новгородов обвинял Михайловского в узурпации власти, как и советская сторона, говоря, что Михайловский занимался самоуправством. Гражданский деятель, присланный Приамурской властью вместе с Соколовым – Г. Грачев, также негативно оценивал начальника обороны Охотского района. Грачев считал, что пока дружина преодолевает тяжести и лишения похода, в Охотске разыгрывалось интриганство, а начальник Охотского гарнизона жил на широкую ногу, устраивая вечера. В целом возомнил себя наместником-диктатором Охотского района и нанес непоправимый ущерб репутации дружины, оттолкнув антикоммунистическую общественность.^[5] Претензии Грачев, которого после падения Владивостока вместе с Соколовым были отодвинуты от управленческой деятельности, схожи по духу с жалобами Новгородова. Советский историк А.П. Фетисов называет правление капитана Михайловского худшим, что было с городом за пятилетний период Гражданской войны.^{[19, с. 44]} В качестве аргумента Фетисов приводит поборы, которые были присуще при любой власти Охотска. При советской власти, после истории похода дружины, разгорелось тунгусское восстание, причинами которого являлось, как позже установит К. К. Байкалов, непомерно высокие налоги и сборы. Что касается, современных авторов в лице Юзефовича хоть и признает, что сложившейся ситуация в Охотском районе была не столь однозначной, но в целом солидарен с Грачевым касательно наместника-диктатора, назвав Михайловского колониальным администратором.

Резюмируя вышесказанное, стоит добавить, что капитан Михайловский как человек своего времени проделал сложный путь: будучи землеустроителем, он добровольно участвовал в Первой мировой войне фронтовиком, а после революции, стал не последним офицером в Гражданской войне и Якутском походе.

Просто выделите и скопируйте ссылку на эту статью в буфер обмена. Вы можете также попробовать найти похожие статьи