Моделирование демографических процессов в поздней советской деревне: 1959 – 1989 гг.

Исследование осуществлено при поддержке Российского научного фонда, проект № 18-18-00187 «Стратегии демографического поведения сельского населения юга Центральной России в XX – начале XXI в.»

Введение

Предметом этого исследования являются интерсубъективные демографические стратегии отдельных сельских поселений – крестьянских социумов – Тамбовской области в 1959 – 1989 гг.

Для понимания демографических процессов, помимо социально-экономических реалий, важно учитывать и интерсубъективные факторы: демографические мотивы и цели людей, стандартные жизненные планы и практики, накопленный демографический опыт, восприятие людьми внешних условий, в которых осуществляется демографическое воспроизводство. Все эти факторы объединены в понятии «стратегия демографического поведения». Такая стратегия может изменяться, варьироваться. Она обладает значительной инерцией, но исторический опыт показывает, что она может скачкообразно качественно трансформироваться. В историко-демографической литературе это понятие используется редко, а, главное, без чёткого определения ^{[1, 2, 3]}. В данной статье мы пытаемся конкретизировать это понятие.

Мы рассматриваем подобные стратегии как «идеальные», поскольку они не всегда воплощались в жизнь и, следовательно, отражались в демографической статистике. Но их изучение важно для понимания не только наличных, но и нереализованных демографических процессов и явлений, для выявления тенденций и построения прогнозов движения народонаселения.

Многие важные решения, определяющие демографические процессы в отдельной семье, в современных условиях принимают сами члены семьи (когда вступать в брак, сколько и когда заводить детей, куда и когда мигрировать, какие средства и время тратить на лечение и сохранение здоровья). Однако подобные решения – как и многие иные аспекты социального поведения, – будучи индивидуальными, находятся под сильным влиянием коллективных представлений о «должном» и «нормальном» и иных целеполагающих идей, свойственных непосредственному социальному окружению. Для сельского населения, живущего относительно обособленными группами, таким окружением было и остаётся сообщество родного села или деревни.

Для реконструкции столь трудноуловимого предмета как социальные интенции мы использовали модель Демофрактал, которая является вариантом общей фрактальной модели перехода (ОФМП). В ряде наших предшествующих публикаций представлены результаты моделирования демографических стратегий сельских поселений Тамбовского региона в течение нескольких периодов, начиная с середины XIX века и завершая 1959 годом ^{[4, 5, 6, 7]}.

Необходимо заметить, что демографические характеристики тамбовских сёл и деревень в определённой мере сходны с характеристиками большого числа русских аграрных поселений Центрального Черноземья и Среднего Поволжья ^{[8, с. 219 – 220]}. Это даёт основание полагать, что результаты этого исследования могут быть – с необходимыми оговорками – распространены на несколько регионов.

Источниками для формирования базы данных о населенных пунктах, которая легла в основу модельных экспериментов, стали разнообразные статистические, справочные, картографические материалы.

Сведения об административно-территориальной принадлежности и численности населения отдельных поселений Тамбовской области извлечены из архивных поселенных списков Всесоюзной переписи населения 1959 г. (Государственный архив Тамбовской области – ГАТО, Ф. Р-3688) и из опубликованных первичных данных переписи 1989 г. (Сельские населенные пункты Тамбовской области. Статистический сборник, ч. 2. Тамбов, 1989).

Карты Тамбовской области 1950 – 1980-х гг. позволили выяснить территориальную связь конкретных населенных пунктов с колхозами, совхозами, промышленными, транспортными и другими производственными предприятиями, которые определяли социально-экономическое и демографическое развитие этих пунктов.

Специальные издания по истории народного образования и здравоохранения области дали информацию о школах и медицинских учреждениях как важнейших социально-культурных объектах ^{[9, 10]}.

Впервые в научный оборот введены материалы Тамбовского облисполкома о формировании списка неперспективных сельских поселений (ГАТО. Ф. Р-3443). Уже внешний вид этих документов свидетельствует о весьма небрежном их составлении, что во многом позволяет понять выявленную в ходе нашего анализа непоследовательность в реализации политики ликвидации неперспективных деревень.

Определенную роль в нашем исследовании сыграли материалы «Тамбовской энциклопедии» ^[11] о социально-экономическом и культурном состоянии 300 с лишним сельских поселений области.

Особым моментом в современной российской исторической демографии является то, что даже в наиболее крупных исследованиях, посвященных изменениям в народонаселении России позднего советского периода, рассматриваются, главным образом, общесоюзные или общероссийские процессы ^{[12, 13, 14]} и явно мало учитывается многовариантность развития отдельных, в том числе сельских, популяций на микроуровне. Имитационное моделирование помогает обнаружить эту многовариантность и рассмотреть различные сочетания естественного и механического движения населения в разных сельских популяциях (поселениях).

Определенное значение для понимания факторов демографического развития сельского населения Центрального Черноземья имеют работы, посвященные состоянию сельского хозяйства, материальному положению селян, миграционному движению жителей региона ^{[15, 16, 17, 18]}. Предлагаемый нами метод моделирования позволяет в ходе компьютерных экспериментов построить множество вариантов действия этих факторов, формирующих разные демографические стратегии.

Основная сложность в изучении интерсубъективных микроуровневых феноменов связана с большим количеством нелинейных эффектов, которые являются нарушением соразмерности причин и следствий и, в частности, силы объективных обстоятельств и поведения людей в этих обстоятельствах. Нелинейные эффекты имеют место в имитационных моделях, которые основываются на идеях синергетики и родственных концепций, включая фрактальную геометрию и теорию самоорганизованной критичности. Поэтому подобный междисциплинарный подход рассматривается в литературе как весьма перспективный ^{[19, 20, 21, 22, 23, 24, 25]}.

Ключевые идеи фрактальной геометрии изложены в работах Б. Мандельброта ^[26]. Фрактальные модели позволяют посредством простых исходных правил генерировать сложнейшие явления и процессы.

Моделирование является мощным инструментом построения альтернатив – нереализованных сценариев. Альтернативы нам интересны, главным образом, как средство выявления скрытого потенциала изучаемого предмета, как «генератор гипотез». Таковой подход к использованию моделей в социально-гуманитарной сфере поддерживали многие классики моделирования ^{[27, 28, 29, 30]}.

Общая фрактальная модель перехода (ОФМП) и Демофрактал

Математический аппарат ОФМП (представлен в Приложении 1) основывается на процедурах, описанных Б. Мандельбротом для построения алгебраических фракталов ^[26].

ОФМП имитирует эволюцию системы как траекторию изображающей точки в двухмерном фазовом пространстве. Две координаты точки в каждый момент времени равны величинам двух ключевых характеристик системы. Положение/координаты каждой точки можно качественно интерпретировать в зависимости от разметки фазового пространства.

В фазовом пространстве ОФМП можно выделить отдельные области. Такие области обладают определёнными качественными смыслами, которые – по условиям модели – симметричны относительно осей х и у (рисунок 1). Сочетание двух градаций (сильной и слабой) двух характеристик даёт четыре типа состояния системы – Т, О, М, Н.

Рисунок 1. Разметка фазового пространства ОФМП

Траектория/эволюция изображающей точки зависит от стартового положения и величин управляющих факторов А, D_c и K_c. Два последних фактора имеют также «направление»: «внутрь» (к нулю) или «вовне» (в бесконечность). Программа-фракталопостроитель вычисляет траектории для моделируемой системы при определённой комбинации управляющих факторов и генерирует два рода результатов. Во-первых, это изображения финальных точек – аттракторов, если таковые имеются в границах, допустимых для существования системы. Аттракторы дают представление о конечных состояниях, к которым система стремится под воздействием управляющих факторов. Во-вторых, программа создаёт изображения стартовых точек (бассейнов), из которых точка попадёт в тот или иной аттрактор.

Компьютерные эксперименты с ОФМП сводятся к выявлению конечных состояний системы при различных изменениях управляющих факторов.

Модель Демофрактал является конкретизацией ОФМП. Изображающая точка в Демофрактале означает интерсубъективную демографическую стратегию поселения (отдельного социума). Такая стратегия имеет две ключевые характеристики: желаемый миграционный прирост/убыль (откладывается по оси x) и желаемый естественный прирост/убыль (откладывается по оси y) – рисунок 2А.

В Демофрактале фактор A определён как уровень благоприятствования или неблагоприятствования внешней среды, на который влияет также способность общества управлять средой и/или сопротивляться её воздействию. Фактор D_c представляет совокупность средств контроля над миграционным ростом/убылью населения, а фактор K_c – совокупность средств контроля над естественным ростом/убылью населения (рождаемостью и смертностью). Более подробно эти факторы будут рассмотрены ниже.

Определив величины управляющих факторов для каждого моделируемого крестьянского социума, можно получить совокупность аттракторов для всех возможных стартовых состояний. Аттракторы в этом случае будут фиксировать «идеальную» интерсубъективную стратегию, которую стремился реализовать каждый социум.

Разметка фазового пространства Демофрактала

Поскольку все результаты моделирования (изображения аттракторов и бассейнов) симметричны относительно осей x и у, на рисунке 2 и далее мы будем рассматривать лишь одну четверть фазового пространства Демофрактала.

Со второй трети XX века миграционные процессы в тамбовской, как и во всей традиционной русской деревне, стали играть сопоставимую роль с естественным движением населения. Поэтому разметка для модели 1959 – 1989 гг. (рисунок 2) аналогична разметке моделей 1926 – 1939 и 1939 – 1959 гг. ^{[5, 7]}. Точки в области Н(ЕпМу) обозначают такие стратегии, в которых сочетаются естественный прирост (сокращенно Еп) и миграционная убыль (Му). Это стратегии миграционных доноров. Точки области М(ЕпМп) демонстрируют стратегии не только естественного прироста, но миграционной привлекательности отдельных поселений. Это стратегии реципиентов (Мп – миграционный прирост). Область Т(ЕуМу) отражает процесс исчезновения некоторых поселений и по причине естественной убыли (Еу – естественная убыль), и в результате миграционного оттока (Му). Условно мы называем эти стратегии «избавлением от населения». Наконец, стратегиям в зоне О(ЕуМп) соответствуют те случаи, когда отрицательный естественный прирост (обычно при большой доле стариков) сочетался с миграционной прибылью молодежи на вновь построенные объектах или в связи с возвращением на родину некоторых «молодых» пенсионеров (военных, милиционеров, работников вредных производств и т.д.).

Рисунок 2. Области фазового пространства Демофрактала (верхняя правая четверть).

Две диагонали в каждой четверти фазового делят области Т, О, М, Н на восемь типов. Причём, одна из диагоналей является линией баланса суммарного прироста и суммарной убыли (рисунок 2Б). Все точки, которые располагаются выше этой линии, будут означать увеличение общей численности населения, а ниже – сокращение.

Восемь типов, указанные на рисунке 2Б и в таблице 4, представляют собой более детальную классификацию демографических стратегий. Так, тип 1 и тип 2, относятся к области Н. Поэтому всем точкам в рамках этих типов соответствуют естественный прирост и миграционную убыль. Но в рамках типа 1 любая точка означает, что естественный прирост не компенсирует миграционную убыль; а в типе 2 естественный прирост всегда выше миграционной убыли.

Дополнительное построение: зона риска запустения

Отличие модели текущего периода от моделей предшествующих лет заключается, среди прочего, в ином способе отображения стратегий тех социумов, которые исчезли (или могли бы исчезнуть) в течение рассматриваемого времени. Это отличие, как и все другие, определяется тем фундаментальным фактом, что в 1959 – 1989 гг. мы имеем дело с аграрным социумом, который подвергся значительной модернизации.

Как и в предыдущих моделях, выход системы за рамки приемлемых величин сопровождается «взрывом» аттракторов. (В нормальных сценариях развития аттракторы собраны в одну точку). При «взрыве» аттракторы разлетаются из одной точки, образуя облака различных форм. Но, если в традиционном обществе аттракторы исчезнувших поселений уходят в бесконечность (то есть перемещаются под воздействием неограниченной силы), то в модернизированном обществе аттракторы сохраняются в видимых пределах, но перемещаются в зоны, несовместимые с нормальной жизнедеятельностью.

Следовательно, необходимо формально определить и обозначить в фазовом пространстве зону риска запустения. Из проведённых экспериментов, ясно, что эта зона находится близко к оси y и является подразделением типа 1. Именно в этой окрестности, где миграционная убыль максимальна, наблюдались взрывы аттракторов – рисунок 3.

Рисунок 3. «Взрыв» аттракторов исчезнувших поселений. Пояснение: z – зона риска запустения; слева – номера и параметры экспериментов.

В Приложении 3 представлены расчёты координат линии, отделяющей зону запустения (z) на рисунке 3.

Управляющие факторы

При определении величин управляющих факторов модели этого периода мы исходили из того, что в 1960-е гг. в условиях нового витка механизации сельского хозяйства (появление техники, в разы превосходившей по мощности тракторы, комбайны и другие машины предвоенного и послевоенного времени) потребность в дальнейшем росте числа сельских работников сократилась. К тому же, в 1960 – 1980-е гг. социально-экономические условия жизни селян существенно улучшились ^[17]. Для понимания нелинейности модернизации тамбовского села важны наблюдения А.Л. Авреха о том, что реальное сокращение сельских работников, вследствие противоречивых процессов в механизации, шло медленнее формального внедрения новой техники в сельскохозяйственное производство ^{[15, 16]}.

С другой стороны, оттоку сельского населения способствовала политика советского государства этого периода: произошло очередное «освобождение крестьян от крепостного права», сокращение приусадебных участков сельских жителей, бурный рост потребностей в дополнительных рабочих руках городских отраслей экономики при существенном подъёме жилищной и социально-культурной сфер городов. При этом явно преобладало стихийное, трудно документально уловимое переселение селян в города. Можно твёрдо сказать, что организованные переселенческие процессы были сравнительно невелики. Конкретные исследования показывают, что масштабы выселения по оргнаборам из областей Центрального Черноземья и прилегающих к ним регионов во второй половине 1940-х – 1980-е гг. составляли по 1,5 – 2 тыс. чел. в год ^{[18, с. 40-44]}. В целом же миграционные потоки из сельской местности по каждой отдельной области включали в себя десятки тысяч человек.

Общий драйвер изменений для всего периода и всех поселений – существенное повышение величины фактора А, который определён как уровень благоприятствования среды. Это фактор понимается не только и не столько как состояние некой «дикой природы». Технико-технологическая оснащённость социума, материальное положение, уровень развития медицины и т.п. принципиально влияют на характер и силу воздействия среды на жизнедеятельность людей.

В предыдущих наших работах ^[4], моделируя демографические стратегии в ранние периоды, мы отмечали, что дальнейшее повышение величины А – которое следует ожидать в логике общего социально-экономического и технического прогресса – сделает невозможными прежние настройки управляющих факторов D_c и K_c. Для предшествовавших периодов K_c (средства контроля над естественным движением населения – рождаемостью и выживаемостью) и D_c (средства контроля нам миграцией) во многих случаях подталкивали аттракторы социумов «во вне» – к периферии модельного фазового пространства. Это означало поощрение интенций к увеличению численности населения. В модели 1959 – 1989 гг.серия предварительных экспериментов показала, что увеличение фактора А при прежних настройках управляющих факторов заставляет аттракторы поселений уходить в бесконечность.

С конкретно-исторической точки зрения, возникновение подобного рода исследовательской ситуации следовало ожидать. В силу множества причин модернизационный рывок сделал невозможными прежние демографические стратегии, однозначно стимулирующие рост сельского народонаселения. Поэтому новые «направления» D_c и K_c были определены как «внутрь». Но каковы качественные интерпретации таких настроек?

Если настройку «вовне» можно, действительно, рассматривать как преимущественно поощрение роста, то настройку «внутрь» не следует рассматривать как однозначное ограничение роста. Это утверждение имеет как модельный, так и конкретно-исторический аспекты. Первый аспект мы рассмотрим в разделе «Гипотетические траектории…»; здесь же сосредоточим внимание на качественных смыслах, которые можно сопоставить с управляющими факторами модели Демофрактал, впервые применённой к модернизированному обществу.

K_c (совокупность средств контроля над естественным движением) в рассматриваемом периоде ограничивает «природную программу» рождаемости, регулирует «плановое» число детей, а также современными средствами здравоохранения усиливает выживаемость членов социума. Однако совокупность средств контроля над естественным движением в 1959 – 1989 гг. в связи с действием других обстоятельств оказалась недостаточной для сохранения в сельской местности имевшихся в начале периода средней рождаемости (более 20‰) и низкой смертности (менее 10‰).

Падение рождаемости и рост смертности стали рассматриваться как повод для беспокойства и корректирующих мероприятий. Но тогдашнее общество недостаточно осознавало исторические корни этих явлений. В 1960-е гг. начало сказываться «демографическое эхо» Великой Отечественной войны и смежных лет (влияние советско-финской войны, голода 1946 – 1947 гг.). В детородный возраст вступало малочисленное поколение 1940-х гг. рождения. С другой стороны, срока ожидаемой при рождении средней продолжительности жизни (40 – 50 лет) достигло большое поколение селян, родившихся в первой четверти XX в. Понятно, что в таких конкретно-исторических условиях естественная убыль населения становилась неизбежной.

Исторический аспект особо проявился в демографическом развитии сравнительно молодых сельских поселков, возникших в 1920-е гг. В наших построениях в качестве эталона для такой группы поселений не раз использовался посёлок Искра Жердевского района. В этом посёлке при средних социально-экономических условиях в 1930 – 1980-х гг. почти ежегодно индекс прироста населения Покровского-Пирла был самым высоким среди тех сельских поселений Тамбовской области, для которых известны показатели рождаемости и смертности. Мы предполагаем, что продолжала действовать инерция высокой рождаемости в сравнительно молодом по историческим меркам поселении.

Аналогичным образом фактор D_c (совокупность средств контроля над миграционным движением населения), направленный «внутрь», не препятствовал, в целом, оттоку населения, но, вместе с тем, поощрял его приток в крупные населённый пункты.

Обобщая подобные наблюдения, мы констатируем, что любые управляющие факторы в модернизированном социуме действуют совсем не так, как в традиционном. В традиционном обществе сила влияния того или иного фактора – это слепая последовательная неизбирательная стихия. Если фактор ограничивал рост, то он во всех смыслах и всегда способствовал уменьшению населения – до нуля. В модернизированном обществе факторы – это контролирующие силы, то есть такие силы, которые действуют в определённых пределах, имея перед собой определённую цель. Это, в полном смысле слова, регуляторы.

Например, если фактор способствует ограничивающему контролю над естественным движением населения, то это не значит, что он создаёт невыносимые условия для рождаемости. Это значит, что фактор препятствует выходу рождаемости за определённые рамки, свойственные обществу, и более того, – поощряет рождаемость, если она ниже нормы. Подобным образом действует и миграционный регулятор.

В предшествующих исследованиях мы не раз обращали внимание, что традиционные социумы балансировали в зонах притяжения некоторых «идеальных» стратегий, иногда срываясь в крайние сценарии (конечно, лишь в модельных экспериментах). Это, например, стратегия «заселения Вселенной», или стратегия «избавления от населения». Напротив, в модернизированном социуме управляющие факторы стремятся навязать обществу не запредельные цели, а следование установленной норме.

В соответствующем ключе необходимо интерпретировать и изменения управляющих факторов. Так, рост D_c не означал лишь то, что некоторые обстоятельства с возрастающей силой «вынуждали людей покидать родные места». Рост D_c предусматривал, что общество усиливало инструменты миграции, акцентировало внимание на регулировании миграционных потоков при решении своих задач. Это могло означать как поощрение миграционного оттока, так и усилия по сдерживанию такового или даже стимулированию притока, в зависимости от того, насколько это представлялось необходимым для данного поселения в данной комбинации управляющих факторов.

Аналогичным образом рост K_c означал вовсе не борьбу с рождаемостью или поощрение смертности, а акцентирование внимание на регулировании естественного движения населения, то есть, в некотором смысле, сокращение того диапазона, в котором рождения и смерти являются стихийными.

Индикаторы

Моделирование было проведено для 1544 населённых пунктов, по каждому из которых были вычислены управляющие факторы на основании некоторых индикаторов. Индикаторы по каждому поселению собраны в базе данных, доступной онлайн на сайте Центра фрактального моделирования: http://ineternum.ru/demo2/.

Методы расчёта D_c, K_c и А, а также процедуры калибровки модели на основании «эталонных» поселений представлены в Приложении 2. Для вычисления величины K_c использованы индикаторы: степень завершённости демографического перехода, соотношение мужчин и женщин, наличие медицинских заведений, уровень развития производственных мощностей. Индикаторы для D_c: статус поселения (исчезло, было присоединено к другому селу, сохранилось и пр.), уровень развития социально-культурной инфраструктуры, наличие сельсовета, расположение вблизи города, уровень развития производственных мощностей. Величина фактора А была установлена на основании экспертных оценок.

1. Индикатор «место» фиксируется как статус поселения на конец изучаемого периода. Этот индикатор, помимо общей тенденции развития, отражает государственную политику (главным образом – в сфере расселения) в отношении населённых пунктов.

Описания статусов населённых пунктов представлены в таблице 1.

Таблица 1. Индикатор «место»

Маркер	Описание	Экспертная оценка миграционных процессов
рц	Районные центры.	Обладали наибольшей иммиграционной привлекательностью.
п	«Присоединившие»: поселения, к которым были присоединены другие населенные пункты.	Потенциально обладали небольшой возможностью миграционного прироста.
сс	Сохранившиеся сёла.	Демонстрировали относительно небольшую миграционную убыль.
сд	Сохранившиеся деревни.	Демонстрировали больший миграционный отток в сравнении с сёлами.
ио	«Исчезнувшие объединённые»: поселения, которые были включены в состав других поселений.	Демонстрировали существенную миграционную убыль.
ин	«Исчезнувшие в связи с неизвестными обстоятельствами»: поселения, которые, скорее всего, были включены в состав других, но этот факт не был зафиксирован формально.	Миграционная убыль более высокая, чем в «исчезнувших объединённых».
и	«Исчезнувшие»: поселения, которые были формально заброшены к концу периода, но которые существовали на протяжении какой Другие сайты издательства: Официальный сайт издательства NotaBene / Aurora Group s.r.o. Перепечатка материалов допускается только в некоммерческих целях со ссылкой на оригинал публикации. Охраняется законами Российской Федерации. Любые нарушения закона преследуются в судебном порядке. © ООО "НБ-Медиа"